Тэ дзюцу

О месте боевых искусств в нашей жизни и о нашей жизни с точки зрения боевых искусств

(Опус)

Цель данного, быть может, избыточно объемного текста состоит совершенно не в том, чтобы высказываться, выносить суждения, спорить и доказывать свою правоту на ниве боевых искусств и «боевых искусств» - достаточно уже и вполне квалифицированных людей, и откровенно раздувшихся от собственной важности шарлатанов занимались чем-то подобным – каждый со своей колокольни. Цель совершенно в другом.

Очень часто мне задают вопросы на тему тэ-дзюцу. Разные люди задают разные вопросы. Я честно пытаюсь отвечать. А они задают другие вопросы, и следующие, и следующие… И вдруг начинаешь понимать, что человек, интересующийся техникой или историей или еще чем-то от боевых искусств в принципе не понимает что есть такое боевые искусства, откуда они и зачем. Путают боевые искусства и спортивные единоборства, бормочут что-то о самообороне. Пытаются высказаться на тему медитативных практик, начитавшись популярной литературы от очередного специалиста по иероглифам совершенно не разбирающегося ни в психологии, ни в военно-прикладной веселухе… вообще ни в чем не разбирающегося, кроме иероглифов.

Знаете, есть такое явление – синдром школьного преподавателя. Все мы с ним знакомы, поскольку все так или иначе учились в школе. Это совершенно простое и понятное явление – всякий преподаватель считает именно свой предмет самым важным и главным в школьной программе. Ничего удивительного в этом, разумеется, нет – надо ж человеку как-то оправдываться (перед самим собой хотя бы) на что он потратил всю жизнь. На самом деле, от этого синдрома не свободен никто, в том числе и в мире единоборств и боевых искусств. Каратист считает, что нет на свете ничего лучше каратэ и почитает всех некаратистов дебилами. Таэквондер терпеть не может не таэквондеров а особенно – каратистов (этакий подростковый комплекс, надо сказать «Мне 15 и я ненавижу своего отца»). Оно, может, и неудивительно – отцы разные бывают, - но отец же все-таки.

Нет, пардон, дайте мне вывернуться и смягчить позицию. На самом деле, подобным синдромом страдают, в основном адепты этаких стилей и явлений – полу единоборств-полу боевых искусств. Люди, достаточно продвинутые на ниве боевых искусств и разбирающиеся в основах, такой фигней, разумеется, не страдают. Только вот… ах, как их мало, таких людей, и как трудно их различить в толпе горлопанов с черными поясами, черно-красными поясами и прочими цацками с сигулами.

Так вот, чтобы ответы на простые вопросы не превращались в небольшие лекции по истории, философии и тому прочему, пришлось решиться ответить на базовые, основные вопросы таким вот образом – в виде опуса. Так что, ежели хотите что-то понять, просьба к вам: проявите немного терпения и снисходительности – постараюсь по максимуму не нудеть и не плести возвышенной ахинеи. Не стану (по возможности) швыряться датами и высокими именами, приводить в пример то одного, то другого Мастера. Но полностью без этого обойтись не получится, так что извините уж заранее.

Итак…

Краткий (коротенький) экскурс в историю страны восходящего солнца Нихон.

Я так думаю, мало найдется людей (среди более-менее образованной публики), которые никогда не слышали про эпоху Мэйдзи в Японии, реставрацию Мэйдзи и прочую деятельность, связанную с именем этого императора. Кто-то знает только то, что написано в учебниках, кто-то просто слышал этот термин, не более того… А кто-то, может быть, и лучше меня разбирается (наверняка таких ребят большинство). Но! Речь сейчас пойдет не об истории Японии в чистом, академическом виде, а скорее о психологической подоплеке этого дела. Вернее сказать – о социальной психологии. Фу, какое отвратительное словосочетание, чес сло…

Итак, воздадим хвалу доблестному адмиралу Мэтью Пэрри, которому удалось-таки при помощи пушек, винтовок, десанта и прочих высокоцивилизованных средств убедить японцев в том, что они вовсе не утонченная изолированная цивилизация, а просто тупорылые дикари и отсталые варвары. (правда, во многом именно благодаря тогдашним стараниям Мэтью Пэрри американцы менее чем через сто лет получили себе на лысину Перл-Харбор, но это уже другая история).

Итак, Япония пала перед высоконравственным стремлением американцев присобачить ее к высокой европейской цивилизации и приспособить для своих целей. Американцы, разумеется, не собирались вдаваться ни в японскую историю, ни в понимание, философию и прочую мишуру. Это не в их стиле – их интересовали только прибыли, как и большинство из нас.

А что же японцы? Ну… Японцы могли действовать только как японцы (по-другому они и не умеют), и принялись со свойственной им методичностью и настойчивостью разрушать свою «японскость» или «японистость» (не знаю как правильно сказать и возможен ли тут правильный термин).

Надо, справедливость ради, сказать, что японцы имеют на фоне всех прочих-иных народов одну странную особенность. У них есть поганая привычка – преуспевать. Преуспевать в чем угодно, что бы они ни делали. Преуспевать не благодаря совершенно дикому везению, а благодаря какому-то странному и дико для нас непонятному одухотворенному упорству. То есть если европеец для того чтобы написать стихи или картину готов часами, днями, неделями ждать вдохновения (для катализации засасывая горькую), то японец придет, сядет на свое рабочее место и станет сочинять, изобретать… И сочинит–таки, и изобретет. Благодаря этому удивительному упорству, наверное, японцы и преуспевают. Преуспевают во всем – и во вполне разумных действиях и в полнейшем сумасшествии и нелепостях.

С эпохой Мэйдзи было точно так же. Благодаря своему великому упорству и трудолюбию, японцы настолько увлеклись своим «приобщением к европейской и американской культуре», что до сих пор иногда остановиться не могут. И тут опять-таки преуспели. Так преуспели, что, по окончании реставрации Мэйдзи обнаружили, что стали нацией с совершенно угробленной духовностью. Перестали быть японцами, но не стали никем другим. То есть ежели американцам к подобному положению дел не привыкать, русским вообще наплевать, то японцы стали… Ну, чем-то вроде британцев без Биг Бена, файфовклока, лордов, парламента, колоний, королевы и прочего. Страшно представить себе подобную Британию.

Японцы спохватились. Нихон потерял душу!!! Че делать, братья по островам?! Молодежь ни к чему не стремится! Ей на все наплевать! Старые традиции дискредитированы, а новых никто не дал! Ой-е ты ж японская мать!

И японцы судорожно бросились возрождать традиции. А какие именно традиции? – спросил бы Винни-Пух. Ну… То есть как это – какие? Традиции истинных воинов, традиции духа Нихон. Традиции самураев.

И вот тут вот мы приплыли.

О самураях.      

Надо сказать, что наши с вами представления о самураях в принципе достаточно забавны. И дело тут совершенно не в непонимании или незнании истории Нихон. Наши с вами представления о наших, родных русских витязях (вкупе с европейскими рыцарями) также совершенно наивны и напрочь не соответствуют действительности. Мы романтизируем. И потому что нас с детства так приучили, вдалбливая на вымышленных примерах до кретинизма положительных героев некий патриотизм. И потому, что самим нам хочется шоб… ну вот хотя бы в прошлом были такие вот - в сверкающих доспехах на белой лошади, и спасали бы принцесс направо и налево, затем поочередно на них женились и вааще… Правда о том как эти благородные воители надирались в стельку, разоряли деревни, насиловали, жгли, убивали… да просто сознание того, как у них воняло из под сверкающих доспехов – эта правда нам жутко неинтересна. Мы хотим сказку. Ну хоть что-то красивое. Пусть даже это красивое будет откровенным враньем.

С представлениями о самураях то же самое, друзья мои. Нет, из под доспехов у них не воняло (они, в отличие от всяких Ланселотов Позорных, имели привычку мыться). Но! Само понимание о том что такое самурай полноценно могли бы для нас прояснить только разве что сами самураи. Да и то, кстати, не все.

Однако Японии нужна была спасительная палочка-выручалочка. Была выкопана в недрах архивов Хагакурэ, офицерам японской армии на форменные ремни подвесили катаны фабричного производства (которыми они категорически не умели пользоваться) и зашагало по востоку удивительное явление – этакий японский Рейх.

Надо сказать, что к истинному представлению о самурае – абсолютному, идеальному представлению – это не имеет, разумеется, никакого отношения. Одни учат нас, что основным отличием самурая было то, что целью его жизни было служение, преданность. Простите, но это не более чем пропагандистский бред. В этом нет ничего нового – поколение за поколением адепты шизоидного патриотизма повторяют эти слова и пользуются этими инструментами во всех концах света. Самурай должен был быть готовым без сомнения умереть за своего дайме… Ну и что? Разве ж красноармеец не готов был в таком же верноподданическом припадке помереть за товарища Сталина по поводу и без повода? Почему ж один из них самурай, а другой красноармеец со всеми вытекающими?

Нет, ребята, дело не в этом. Сейчас попробую вас удивить и развеселить одновременно. Знаете где мне встретилось очень конкретное описание такой же точно психологической модели поведения, отношения к жизни, что и считалось истинным будо у самураев? Не поверите – в книгах Карлоса Сирано Сезара Араны Кастанеды. Че ржете? А, это вы не ржете – это вы материтесь и обзываете меня идиотом? Ну, не без этого, конечно. Однако ж в одной из бесед превеликий вымышленный путанник Хуан Матус говорит Кастанеде именно об этом. Воин живет, сознавая близость своей смерти непрерывно, и действует в соответствии. Он понимает, что смерть всегда рядом – это единственный верный попутчик и единственный настоящий друг. Воин не может размениваться по мелочам и отвлекаться на всякую чушь ибо смерть может похлопать его по плечу в любую секунду, позвав за собой. Это не значит, что надо сконцентрироваться только на высоком и прекратить заниматься чисткой сортиров (вонять же будет, в конце-концов). Нет, это значит, что, даже занимаясь чисткой сортиров, надо осознавать близость смерти и ее реальность.

Ничего не напоминает?

Нам, европейцам, конечно, это трудно понять. То есть нет, на отвлеченном уровне, на философском мы все отлично понимаем, но вряд ли кого-то это пробирает до печенок. И уж точно для очень немногих из нас подобные воззрения становятся руководством к действию. Мы вообще очень не любим действовать – только под давлением обстоятельств либо в связи с желаниями, хотениями или лютой необходимостью (сходить в сортир, пожевать чего-нибудь, выпендриться перед окружающими, или заняться сексом, например). А почему? Да потому что в глубине души считаем себя бессмертными. То ли потому что попы придумали для нас жизнь после смерти, то ли просто в силу воспитанной лени и трусости. Почему человек может позволить себе бояться? Потому что искренне верит, что впереди завтра-послезавтра после-после его ждет новый день и нечто прекрасное. И это будет продолжаться вечно.

И тут вдруг представьте воина, который всю жизнь прожил по таким вот законам – с сознанием близости смерти. Он жил, дышал, обучался воинским искусствам, сражался с этим сознанием. Оч-чень опасный человечище получается.

Стоп. Вот тут отступление. Опять вынужден напомнить, что речь идет не о каком-то конкретном человеке (хотя, может, были и такие), а о духовной, психологической модели самурая. В реальности самураи тоже были разными – они тоже бухали и насиловали селянок – куда ж без этого.

А теперь что из этого следует? Ну, смотрите. Возьмем для примера городского ребенка, подростка, который вдруг открыл для себя откуда берутся дети, что такое секс и вообще. Для него это открытие шок, потрясение. Почему? Да потому что об этой фундаментальной части жизни он до сих пор не имел ни малейшего представления. (Хотя теперь, спасибо Интернету, представление имеют все, причем чем дальше, тем извращеннее). А теперь представьте себе такого же ребенка, но из деревни. Для него никаких открытий вообще не происходит – он вырос среди животных, которым глубоко наплевать на моральные принципы, и которые готовы бесстыдно демонстрировать откуда берутся щенки, котята, телята и жеребята. Для деревенского ребенка это естественная часть жизни.

И вот после всего вышесказанного представьте себе такого же ребенка, которого с младенчества не приучали купаться в розовых соплях вранья, а терпеливо, доходчиво объясняли, что всякий родившийся на этот свет рано или поздно умрет. Все живое умирает. Попадает ли оно в рай или ад, возрождается где-то в заоблачных сферах или растворяется в небытие – этого никто не знает. Но умирают все. И у воина есть выбор – умереть самому либо убить врага. И представьте себе с каким настроем такой ребенок живет, обучается, овладевает воинским искусством. Вообразите себе подобную модель возведенную в ранг если и не религии, то некоего действующего на уровне подсознания духовного постулата.

И тут же представьте себе ребенка, которому всю жизнь врали про смерть, умалчивали, рассказывали какие-то сказки. Ребенка, которого не приучили к смерти.

А потом вдруг они оба оказываются в ситуации – неважно, то ли это поле боя, или подворотня с хулиганами. И что происходит? Тот, кто жил с сознанием смертности, будет сражаться до последнего, по-настоящему. И выживет! Ну, а другой… Вы когда-нибудь видели как человек закрывает глаза в критической ситуации только чтобы не видеть как его будут бить, резать, насиловать?

Вот вам примерное представление о психологической модели самурайского идеала.

А теперь вот быстренько, пока не вылетело из головы все вышесказанное (у нас же постоянно вылетает) и чтобы стало еще понятнее, представьте себе современного молодого парня, который занимается… ну, скажем, каратэ.  (Не важно каким именно каратэ и вообще не хотелось бы обижать этих людей – очень уж они бывают обидчивыми и вспыльчивыми). Так вот, занимается он каратэ, приходит на тренировку и начинает, скажем, тянуться на шпагат. Или, например, набивать кулаки. Самоотверженно, с душой тянется и набивает. Без тормозов, собственно. А потом - хресть в спарринг. Он получил по морде, потом сам кому-то дал по морде… На следующий день ноги болят так, что он не то что ударить – ходить не может. С руками та же история. И морда сделалась опухшая и некрасивая – короче, хромой, с окровавленными кулаками и разбитой мордой неприятный человек предстает перед нами во всей красе. Не очаровательный вообще ну ни грамма. А если ему на следующий день сражаться? Или с девушкой встречаться, мужественно ковыляя на растянутых ногах, пытаясь в ресторане ухватить вилку распухшими пальцами и улыбаясь этой самой девушке разбитой мордой? А потом защищать эту же самую девушку в подворотне от шпаны? Знаете почему его все это не беспокоит? Да потому что он уверен (ни разу, кстати, непонятно на каком основании), что завтра ничего такого не произойдет. И еще он твердо знает, что для него обязательно настанет послезавтра. Хотя, с чего он все это взял? Откуда выдумал? Впрочем, понятно откуда – из детства, из воспитания от мамы и бабушки «Съешь конфетку, мое золотце, ты мой бессмертный пупсик! А ты там заткнись, скотина неблагодарная (это уже отцу) не трожь ребенка, не отнимай у него детство!». А комплексы и представления, вбитые в детстве – самое прочное, что угнездилось в нашей психике.

Что ж, возмутятся многие, теперь вообще не тренироваться? Глупость какая-то! Тихо-тихо, ребята. Вы, как всегда, кидаетесь из одной крайности в другую. Либо не тренироваться, не работать над собой вовсе, либо уродовать себя до полусмерти, чтоб в итоге окрепнуть аки дуб. Безусловно, надо работать над собой, но не тешить себя иллюзиями насчет того, будто вы застрахованы от любых неожиданностей и бед только потому, что вам так кажется. Быть готовым ко всему. Помнить что завтра, после занятий, ты должен сделаться чуть сильнее, а не предстать травмированной развалиной. Быть готовым ко всему.

Высший пик такой готовности – готовность самурая умирать и убивать.

Ах-ох, заверещат наши достопочтенные политкорректные домохозяйки, адепты розовых плющевых кроликов и вставляния сосок в детей лет, желательно, до сорока. Наши доблестные ревнители слабости возведенной в доблесть. Ой-ей-ей! Что это он такое говорит? Убивать, умирать!!!! Чему он хочет всех научить! К чему он нас подвигает!

Во-первых, я никого ни к чему не подвигаю. Я излагаю положение дел. А во-вторых, согласитесь, что он вашего нежелания замечать очевидное ничего не меняется. Если вы не желаете признавать факт собственной смертности, это ни разу не значит, что вы не умрете. Если вы не желаете признавать наличие в этом мире насилия, вряд ли на этом основании кто-то вдруг прекратит бить вам морду в темном переулке.      

Однако ж давайте вернемся к изначальной теме разговора.

Самураи, переставшие быть самураями.

Ну, вот представьте себе. Самурай – мастер воинских искусств, человек меча с определенными моральными принципами и психологией (о чем говорилось выше) оказывается в современном мире. Миамото Мусаси, скорее всего, попади он в наши дни, завалился бы либо на нары, либо в психушку. Без вариантов. Хотя… Может, и не завалился бы. В книгах Михаила Успенского о Жихаре у будущего короля Яр-Тура встречается такое рассуждение, когда герои впервые сталкиваются с «громобойной снастью» (огнестрельным оружием). Яр-Тур клянется, что, когда он станет королем, он запретит подобное оружие в своем королевстве, ибо оно позорит честь воина и любой хам может с его помощью победить мастера боевых искусств. (Кстати, нечто подобное было проделано в Японии в XIX веке).

И тут вдруг самурай – человек с определенной психологической моделью, с тренированным духом, человек смерти, а главное – с мечом на боку оказывается в совершенно чуждом для себя мире. То есть в мире в котором нет места самураям, где все оспаривают его моральные принципы, требуют, чтобы он выбросил меч, никого не убивал и вообще прекратил вякать про смерть – детей пугает. Что делать самураю в таком мире? Правильно – сеппуку. Вспороть себе живот к чертовой матери. Так, по крайней мере, считают люди, имеющие смутное представление как о сеппуку, так и о самураях вообще. Друзья мои, если вы до сих пор не поняли – задачей самурая было не умереть, а выполнить приказ дайме. Выполнить задачу. И уж поверьте мне, далеко не все самурая, лишившиеся дайме при наличии четко поставленной задачи, вспарывали себе животы. Такими ронинами были и Миамото Мусаси, и Ямамото Цунэтомо (собственно, автор Хагакурэ).

Забавно – в одном американском фильме про американского ребенка воспитанного в семье самураев звучала такая фраза «Самурай приветствует тот факт, что он должен умереть». Мн-да… Голливуд, вестимо, умеет высказаться. И когда в том же фильме этот самый американец, уже повзрослевший, оказывается втянут в гладиаторские бои и главная его забота вдруг оказывается… не убить противника? То есть напротив него амбал с мечом, или с топором, или с алебардой, а он – ВОСПИТАННЫЙ САМУРАЕМ! – думает о том, как бы этому амбалу не сделать бо-бо. Потрясающий взгляд на суть вещей.

Так вот, самурай не приветствовал факт своей смерти, не стремился к ней – он просто признавал как свою смертность, так и смертность врага. И жил, в соответствии с этим, жизнью много более наполненной, нежели большинство из нас, бессмертных, живут сейчас.

Но тут вдруг все это в одночасье кончилось. Произошло нечто немыслимое – вот это совершенно серьезно. Западная цивилизация пришла и… отменила смерть! То есть непринято стало говорить, нехорошо упоминать и вааще…

Не стало дайме, некому стало служить, не для чего жить в постоянной близости со смертью. Меч отжил свое, дух воина оказался невостребован.

Но так ли все просто?

И да, и нет. Разумеется, каждая цивилизация переживает на пути своего развития несколько таких вот этапов, которые могут оказаться тяжелейшим шоком со всеми вытекающими. Надо сказать, что Япония пережила все это блестяще. Менее чем через сотню лет – одна из мощнейших армий в мире и самая сильная на востоке. Авиация, флот… Потом, правда, война, поражение и снова необходимость что-то переосмысливать, но и тут вскоре – «японское послевоенное экономическое чудо».

Но у нас с вами сейчас речь не о развитии цивилизации, общества, социума – шайтан на их головы. Путь воина – это путь индивидуального развития. И вот представьте себе человека с описанной выше психологической и духовной моделью, с той самой системой ценностей в том послевоенном, «цивилизованном» мире. Думаете, он там будет белой вороной и вообще не впишется? А вот фигушки вам – это наивное представление. Наоборот – поняв суть новой жизни, такой человек преуспеет, и преуспеет очень лихо. Вы хоть присмотритесь к современным фирменным знакам некоторых японских фирм. Думаю, для многих не секрет, что это слегка переработанные моны (гербы) старых родов Нихон. И что корпорацией Тойота на протяжении всей ее истории владела и заправляла семья Таедо. Про все прочие Мицубиси вообще молчу.

Люди с мышлением самурая, но без меча и без господина добивались успеха.

Но!

Они были последними.

Никто больше не воспитывал самураев – это стало непринято.

Однако ж не всегда, не везде и не совсем.

Домыслы, перемешанные с непроверенными фактами. 

(Несколько слов об истории Рютаро Сайто)

Тут должен сразу извиниться. Мои личные контакты с Мастером Кинджиро Сайто (сыном Рютаро) сводились к семинарам, по большей части самостоятельным тренировкам, редким беседам (через переводчика) и единственному походу в кабак с несколькими такими же как я в ту поры молодыми фанатами. Не сохранилось у меня ни фотографий, ни, тем более, видеозаписей (видеокамера тогда считалась роскошью). Ничего – только слова Мастера, донесенные через переводчика и переданные (разумеется искаженными) записки отца, которые сам Кинджиро перевел на английский, а уж мы общим кагалом потом перетянули на русский. Не демонстрировал Мастер Кинджиро Сайто никаких дипломов, сертификатов, лицензий, которыми так обожают сегодня размахивать адепты. Откуда же нам было известно, что он тот за кого себя выдает и вообще Мастер? Ну, это, по меньшей мере, странный вопрос – мы видели что он умеет делать.

Итак, Рютаро Сайто. Человек, видимо, с ярко оформленными талантами и воспитанный при уникальном стечении обстоятельств. Старая самурайская семья. Хотите – называйте это кланом, хотя, насколько мне известно, кланом Сайто никогда не были. Отец Рютаро был тем, кто творил эпоху Мэйдзи. Новым японским бизнесменом. И он, разумеется, хотел, чтобы сын пошел по его стопам. Если кто не в курсе, то в тогдашней Японии отношение к таким желаниям родителей было совсем не тем, к какому привыкли мы. Никому не пришло бы в голову заявить «Папа, я сам решу как мне жить и чем заниматься».

Вообще в старой Японии отношение к отцу сильно отличалось от нашего нынешнего, где домом правит мама или бабушка, а отец – не более чем затырканное, часто пьющее существо, которое только для того, чтобы отдавать женщинам зарплату и во всем их слушаться. Все решения от женщин. Которые в такой вот обстановке выращивают этаких полумужчин с тем, чтобы в дальнейшем их также брали под каблук другие уже женщины, попутно возмущаясь куда подевались настоящие мужики. А откуда ж им взяться?

Рютаро не приходило даже в голову противиться воле отца – он прилежно (наверное) учился и готовился занять достойное место в отцовской фирме.

Однако ж у отца был старший брат. Глава семьи. Он не был бизнесменом – он был буси. Буси, воспитанным в старых традициях. И он стал обучать своего племянника Искусству. И выяснилось, что у Рютаро определенный талант в данной области. И господин Рютаро Сайто стал бизнесменом с душой воина.

Тут необходимо небольшое лирическое отступление. Ну, или не лирическое, а по существу. Дело в том, что для Японии, Китая, Кореи и прочих стран с сильной воинской традицией подобное положение дел в порядке вещей. И выглядит это совсем не так как может предположить средний европеец – в том смысле, что человек вот занимается бизнесом, а в качестве хобби у него некое там воинское искусство. Воинское искусство не может быть хобби – это не спорт и не единоборство. Тут все скорее наоборот. Человек занимается неким обычным делом, но главным в его жизни остается Искусство. А все остальное… Ну, некий способ стыковки с данной реальностью, что ли. То есть он должен на что-то жить, как-то кормить семью и все такое прочее. Но Искусство – основное, суть и стержень его жизни. И даже занимаясь бизнесом или чем-то другим, такой человек делает это как воин – человек Искусства. То есть кому-то везет, как Морихею Оясибе либо Гитину Фунакоси – они становятся профессиональными Учителями (при этом неизбежно вынужденные идти на определенные жертвы), а некоторые… То ли не так честолюбивы, то ли просто верят в искусство ради искусства…

И вот что из этого иногда получается.

Отец Рютаро не противится желанию старшего брата обучать молодого Рютаро воинским искусствам – то ли не считает это вредным, то ли не считает себя вправе спорить с главой Дома Сайто (история умалчивает).

Каким мастером в области Катори или дзю-дзюцу стал господин Рютаро Сайто нам неизвестно, но хочется надеяться, что неплохим. То есть почти наверняка так, судя по тому во что это вылилось в дальнейшем. Но давайте задумаемся на секунду, что есть воинское, боевое искусство. Давайте рассмотрим его грубо поверхностно, терминологически с точки зрения западного человека. Сделаем упор на слово «искусство». Искусство всегда подразумевает что? Совершенно верно – творчество.

Авторы многих школ единоборств возникших как после эпохи Мэйдзи так и после второй мировой войны грешили против этого весьма изрядно. Они вгоняли учеников в рамки и шагу не давали ступить за пределы утвержденных партией и правительством (то есть создателем стиля) техник. Почему? Ну, наверное, в первую очередь потому, что для того чтобы создать свою школу и громко прокричать об этом на весь мир, необходима изрядная амбициозность и честолюбие. И если у тебя что-то получается, ты, вместе с этим, получаешь некоторую власть над умами и душами учеников. А получив власть раз, человек стремится ее сохранить всеми силами. А уж потом последователи создатели – те самые вчерашние ученики – очень быстро превращаются в адептов, ибо власти у них получается больше, но способностей явно меньше. Слышал недавно одно утверждение, произнесенное в интервью одним из больших функционеров одной из федераций очередного «нового» каратэ (не буду называть какой именно). Так вот, он открыто объявил, что, несмотря ни на что они у себя оставили и изучают традиционные ката, ибо это… канонизированные движения. Вот и приплыли. Канонизированные ката. Зачем? Да затем, что если есть Бог, обязательно найдутся жрецы, собирающие от его имени подати и требующие безусловного себе подчинения. Вот и все. В этом структура религии – не в общении с Богом (не будем наивными), а в сборе пожертвований и сохранении власти жрецов.

Так в чем же может состоять творчество от боевых искусств? Сейчас попробую сформулировать от имени и по поручению Рютаро Сайто.

Итак, во-первых. Не верьте тому, кто говорит вам, что «реальная боевая техника» не должна и не может быть красивой. То абсурд. Сэр Уинстон Черчилль говорил «Если вы решили кого-то убить, это не должно вам мешать быть с ним вежливым». Перефразируя, если вы решили отправить кого-то на тот свет, ничто не должно вам мешать сделать это красиво. В чем красота смерти? - спросите вы. Ну, я вас умоляю. После всех этих фильмов и книг, где герои картинно так умирают, произнося на смертном одре получасовые речи… После изящно, словно в балете, падающих пронзенными в сердце героев рыцарских романов… 

Во-вторых. Не говорите, никогда не говорите, что одна техника лучше, а другая хуже. Не говорите, что каратэ – это святое, а таэ квон до – отстой. Подобная закрытость сознания – признак глупости. А глупость в воинских искусствах – синоним смерти. Уважайте своего врага и его технику. Если в бою вы вынуждены умертвить противника – сделайте это красиво, ибо это уважение. Уважение по отношению к нему (ибо неуважение противника – опасная глупость), уважение по отношению к собственному искусству. Как говаривал тот же Мастер Синанджу: «Мои предки сейчас смотрят на тебя, а ты не умеешь правильно держать локоть».

Во наколбасил!

Ладно, давайте вернемся обратно на землю и обратимся к истории, вычисленной при помощи логики и отрывочных сведений (собственно, история всегда так и пишется – мы только исключим такой пикантный ингредиент как сиюминутная политическая выгода).

Итак, если верить этим выкладкам, после войны, еще вполне не старый и не умудренный опытом Рютаро Сайто приезжает в Гонконг по делам фирмы. Но мы же помним, что он не только бизнесмен, но еще и человек, живущий боевыми искусствами. Ему интересно все новое, новые стили, новые техники. И разумеется, в таком месте как Гонконг, где школ боевых искусств едва ли не больше, чем в наше время кабаков и супермаркетов, он не мог не поинтересоваться.

И поинтересовался. И вот что вышло.

Рютаро Сайто попал в школу Юонь Чонь (Винь Чун). Какую именно – не упоминается. Да и не имеет значения. Мастер Кинджиро Сайто как-то обмолвился, что его отец позже встречался с самим Ип Маном, только и всего. Но попал ли он изначально в школу к великому Мастеру, или уже потом пришел сознательно ища расширения кругозора – неизвестно.

Итак, Юонь Чонь. Кто сталкивался, представляет себе что это такое. Для остальных же поясню – это один из самых интересных и скоростных китайских стилей, когда напротив вас стоит человек у которого вместо рук словно перфоратор – и он долбает, долбает, долбает с ужасающей скоростью и точностью. Очень практичная система.

Продолжение »